Перевод статьи Гарри Каспарова в "Вашингтон пост".
Почему гонконгские протестующие продвинулись дальше, чем их единомышленники в Москве?
Почему продемократические протестующие в Гонконге продолжают борьбу, в то время как их единомышленники в моей стране потерпели неудачу? Самый простой ответ — потому что даже гонконгские студенты, которые едва ли помнят переход власти от Великобритании к Китаю в 1997 году, привыкли к своему особому статусу и особым правам по сравнению с остальной частью Китая. Пламя же российской демократии, напротив, лишь изредка вспыхивало перед тем, как президент Владимир Путин тушил его, а воспоминания о хаосе и коррупции 1990-х не относятся к числу любимых у большинства россиян. Благодаря десятилетиям антидемократической пропаганды и уничтожения гражданского общества, россияне боятся, и небезосновательно, что свержение Путина может привести к куда более плохим последствиям.
Но есть более глубокие причины. На самом деле коммунистической диктатуре Китая нужны эти люди — в особенности молодые, образованные, мыслящие глобально, а Путин в таковых не нуждается. Гонконг до сих пор является крупной и стратегически важной частью китайской экономики, которая зависит от потребителей из свободного мира. Потребителей, имеющих гораздо больше информации о протестах, чем кто-либо в условиях жесткой цензуры Китая. Повторение разгрома "Тяньаньмэнь", но в Гонконге, транслируемый по всему миру на айфонах, сделанных в Китае, может превратить надпись "Сделано в Китае" в кровавую метку.
С другой стороны, Путин не видит никакой пользы от россиян, особенно молодых и образованных. Он со своей хунтой превращает страну в зависимое от нефти государство. А экспорт природных ресурсов не требует наличия предпринимателей, программистов, не говоря уже о писателях и профессорах. Странам-потребителям тоже сложно бойкотировать нефть и газ. Для этого требуется согласованная политическая воля — качество, которое куда реже встречается в свободном мире, чем платина и бриллианты в Уральских горах. И Путин об этом хорошо знает.
Десятилетия экономического и политического сотрудничества с Западом и улучшение качества жизни должны были либерализовать страны с диктатурой и обеспечить рычаги воздействия на них. Но рычаги воздействия полезны, лишь когда их применяют, и не факт, что западные страны собираются сделать это. Через семь месяцев после того, как Путин аннексировал Крым, и два с половиной как "дружественные" России войска сбили пассажирский авиалайнер над Украиной, Европа все еще "рассматривает" возможные пути замены российского газа. Евросоюз получает треть потребляемого объема нефти и газа из России, при этом скупая свыше 80% экспортируемой российской нефти. Вместо того, чтобы использовать это огромное экономическое влияние для сдерживания путинской агрессии, европейцы симулируют беспомощность.
У граждан Китая и России с их авторитарными властями схожие социальные договоренности: экономическая стабильность в обмен на права человека. Обеим странам свойственны жесткая государственная пропаганда вместо новостей и минимальная свобода слова и собраний. Главное отличие в том, что китайский режим построен на обширной коллективной и идеологической базе, которая вряд ли подвергнется резким сдвигам. Путинская Россия, с другой стороны, являет собой одну из самых опасных и непредсказуемых форм правления: диктатуру одного человека. Стремительно растущие цены на нефть в 2000-х позволили Путину выполнить, хоть и незначительно, его обещания о пенсиях и заработной плате. Китай же начал с гораздо более низкого уровня, и ему удалось вытащить миллиард человек из бедности, превратив всю страну в мировую фабрику. Глобализация и интеграция с богатыми и свободными экономиками сделали российский и китайский сценарии возможными.
Причина, по которой развитые страны не хотят давать отпор, в том, что большинство потребителей в этих странах предпочитают не знать, откуда пришли их телефоны и газ до тех пор, пока цены держатся на низком уровне. Случайный скандал из-за нечеловеческих условий труда на китайских фабриках быстро и без труда забывается, когда появляются новые кроссовки или гаджет.
Споры между Вашингтоном и Москвой либо Пекином были сразу же подвергнуты критике (зачастую самими же политиками) и названы "возвращением к холодной войне". Использование этого клише сегодня нелепо, ибо оно значит забыть, а не следовать примеру того, как велась холодная война и что привело к победе в ней. Вместо того, чтобы придерживаться принципов разделения добра и зла, правды и обмана и универсальных ценностей человеческих прав и человеческой жизни, мы имеем "конфликт", "перезагрузку" и моральную идентичность. Холодная война была выиграна не только благодаря военному или экономическому превосходству, но и пониманию того, что я, гражданин бывшего СССР, без иронии называю традиционными американскими ценностями. Главной из них является осознание важности свободы личности и того, что ради нее можно идти на жертвы, бороться и даже умереть. Сегодня протестующие в Гонконге показывают превосходную готовность поверить в это утверждение.
Мы не можем решить проблемы глобализации с помощью инструментов, их породивших. Нам нужны новые механизмы противостояния глобализированным диктатурам России и Китая. Эти механизмы должны быть основаны на моральных принципах — единственном оружии, которому враги демократии не могут противостоять. Что становится еще более очевидно, когда эти враги располагают ядерным оружием, что делает военную конфронтацию невозможной.
Протесты в Гонконге также опровергают теорию, которую я шутя называю "генетической концепцией демократии". Много лет я слышал, что русские (или арабы, или китайцы) просто не склонны к демократии. Им нужна "сильная рука", или они хотят "жесткого правителя". Это всего лишь одна из теорий, которую люди, родившиеся в свободном мире, используют, чтобы замаскировать свои правовые привилегии, свое позорное бездействие. Это унизительно и постыдно: стоит только вспомнить две Германии или сегодня посмотреть на две Кореи или Тайвань.
Верно лишь то, что
никому просто так не дается демократия или даже элементарные права человека. И за эти ценности всегда нужно бороться.
И если храбрые студенты из Гонконга могут напомнить об этом миру, то их протест уже удался.
