Сложно выделить какую-либо отдельную книгу Иосифа Бродского, назову ту, что чаще всего брала в руки, когда начала знакомиться с его творчеством — "Осенний крик ястреба".
"Бродский, как свойственно русским, желал славы, мы не считали это признаком простоты или неглубины, поверхностности. И мы дали ему эту славу" - говорит американка.
Бродский рано понял, кто он есть на самом деле, рано он понял и тот очевидный факт, что здесь славы ему не дадут.
Конечно, Бродский был и экзистенциальный беглец и метафизический карьерист, но иных, нездешних масштабов, а не "поэт-бухгалтер" - как шипели скептики или завистники.
Я считаю Иосифа Бродского величайшим гением 20-го века и величайшим поэтом. Те, кто знают меня - знают, что к слову "поэт" я отношусь скептически. Но Бродский величина такого масштаба, что это слово перестаёт смущать даже меня. А это поэт монументальный, поэт скорее прошлого, чем настоящего. Это некий "цементеющий памятник" и он был таким изначально. Т.е. он не производное своей биографии, которая, по мнению многих, была "сделана". Он - этакая "вещь в себе", производная от самого себя. Иными словами - субъект Бытия.
Это гений не только русский - скорее мировой. Он у меня абсолютно не ассоциируется с Россией, а больше ассоциируется с Англией. Бродский для меня такой английский джентльмен.
Мне нравится его умение работать над словом, сдержанность, продуманность каждого словесного жеста и мне импонирует именно то, что не нравится романтическо-истерическо-чувственному большинству. То, что в нём нет этой поэтической разухабистости, надрыва, лишних чувств - того, чего ждут от поэта - эмоциональной предсказуемости и невротической нестабильности. А его строки
"Вещи и люди нас
окружают. И те,
и эти терзают глаз.
Лучше жить в темноте.
Я сижу на скамье
в парке, глядя вослед
проходящей семье.
Мне опротивел свет.
Это январь. Зима
Согласно календарю.
Когда опротивеет тьма,
тогда я заговорю.
Пора. Я готов начать.
Неважно, с чего. Открыть
рот. Я могу молчать.
Но лучше мне говорить.
О чем? О днях, о ночах.
Или же - ничего.
Или же о вещах.
О вещах, а не о
людях. Они умрут.
Все. Я тоже умру.
Это бесплодный труд.
Как писать на ветру.
Кровь моя холодна.
Холод ее лютей
реки, промерзшей до дна.
Я не люблю людей.
Внешность их не по мне.
Лицами их привит
к жизни какой-то не-
покидаемый вид.
Что-то в их лицах есть,
что противно уму.
Что выражает лесть
неизвестно кому.
Вещи приятней. В них
нет ни зла, ни добра
внешне. А если вник
в них - и внутри нутра." -
это приговор человечеству.
Бродский, конечно, никакой не имперский поэт, которым его недавно попытались сделать — это поэт нечеловечный и надмирный.
! Орфография и стилистика автора сохранены
